В этом фрагменте Иса объясняет, как происходит работа сознания: как понимание сочетается с говорением и что такое безмолвное понимание. Сразу предупредим: из слов мало что можно вытянуть, однако само переживание, возникшее во время сессии, было запредельным, глубоко медитативным, оглушительным и потрясающим! Привычные представления о том, что происходит в голове, рухнули.

В: Руслан хочет еще что-нибудь спросить у тебя, Руна Иса?
О: Он хочет попросить это все запомнить и понимать после того, как всё закончится.
В: Да-да-да, я присоединяюсь к его просьбе, потому что с пониманием у меня тоже проблема…
О: Ну, проявите живой интерес прямо сейчас – и всё отлично ляжет в память и в понимание. Но только имейте в виду, что вся эта байда про отсутствие и присутствие – это становление определенной точки зрения, да? Обычно, если вы хотите понять, что вам делать в мире реальном, вы строите объяснение, как в нем все устроено, и через это действуете, то есть вы опосредованно взаимодействуете с реальностью, очень опосредованно, ну просто ОЧЕНЬ опосредованно. Скажем, вы хотите каких-то предельных практик, потому что у вас есть фантазия о том, что есть предельные состояния – отсутствие и присутствие. Но поскольку вы не можете непосредственно взаимодействовать с реальностью, вы строите для себя объяснения, почему и как достигается отсутствие и/или присутствие. Потом, если вы реально продвигаетесь и что-то получается в связи с этим вашим проектом, с этой точкой зрения про отсутствие/присутствие, вы начинаете ее уточнять в соответствии с открывшимися несловесными и неконцептуальными событиями. И если точка зрения жизнеспособна, то вы ее потихоньку доводите до совершенного описания и получаете себе онтологию. Если же она неудачная, то в какой-то момент она обламывается. Т.е. ваши действия, построенные исходя из этого объяснения, расходятся с реальными результатами. Тогда вы начинаете заново выстраивать новое описание того, что и почему происходит… Короче, надо учитывать, что разгон про присутствие и отсутствие – это точка зрения, некое предположение о наличии в реальности неких результатов, в данном случае – предельных состояний. Если, проверяя его, т.е. действуя и практикуя исходя из него, вы поднимаетесь «выше», то из этого «выше» вы свое описание уточняете. А если не поднимаетесь, то приходится его ломать, потому что оно неправильное. Альтернатива – только прямой контакт с реальностью, ветер нагуаля. Но постоянно его поддерживать – это практически стать сумасшедшим. И периодами – тоже как бы смысла нет… Так что, когда дует этот ветер, воспринимайте его просто как благодать, расположение. Но идти к чему-то, постоянно его поддерживая – нереально. Поэтому и приходится параллельно строить дополнительные, все более совершенные описания.
Возьмем пример с аурой. Если нет в голове описания ауры, то ее и не увидишь. Но если аура прописана в картине мира – то увидишь. Однако, как же совершается переход от отсутствия чего-то в описании к его наличию? Появляется предположение, что в описании может быть такая вещь – кто-то убедил в этом или внезапно появляются переживания, чисто смысловые, которые не находят ничему соответствия в описании. Если вдруг попадаешь в такое состояние, в котором вдруг – раз! – различаешь, что оно ни к чему не «прилипает» из описанного, из знакомого, что это что-то из ряда вон выходящее, то можно так и продолжать с этим работать – как со струйкой ветра нагуаля, как с тем, что ничем не оформлено. А можно добавить его в описание, сделав описание более совершенным. И смысл не в том, что делать «правильней», а в том, чтобы сохранять и то, и другое: и понимание безмолвное, и одновременно возможность его отразить в молве.
В: В чем?
О: В молве. [Вспомнилось древнерусское «молвь» – «речь».] Там – безмолвное, тут – «молвное». Вы постоянно курсируете: иногда ныряете в понимание безмолвное, но тогда у вас пропадает возможность его каким-либо образом отразить в реальности, например – в речи, либо, наоборот, спускаетесь к речи и теряете всякое понимание. Потому что когда вы говорите, вы ничего не понимаете! Вспомните знаменитое: «кто знает, тот не говорит; кто говорит, тот не знает».
В: А надо и то, и другое?
О: А надо и то, и другое. Надо понимать, что то, что ты говоришь, не соответствует безмолвному знанию, что это вещи разного порядка, но уметь одновременно говорить об этом и знать об этом. Говоря о ручке, говорить о ручке и одновременно переживать в сознании знание о ней.
В: Я пытаюсь, конечно, врубиться…
О: Но не врубаешься! Когда мы говорим – и, соответственно, слушаем, т.е. еще внутренне повторяем услышанное – мы не понимаем. Конечно, ты не врубаешься!
В: А когда же мы понимаем-то? Когда внутренне говорим – не понимаем, когда языком говорим – не понимаем, а когда же мы понимаем?
О: Когда молчим. Иногда эти паузы возникают спонтанно – и мы понимаем.
В: Т.е. когда мы и внутренне молчим?
О: Ну да, когда по-настоящему молчим. Только обычно мы никогда не молчим, когда говорим, и иногда, когда мы молчим внешне, иногда бывает при этом, что мы еще и молчим внутренне. А можно молчать внутренне, а внешне говорить.
В: Нет, это я пока не понимаю, как… Если я помолчала внутренне, и внезапно начала понимать, то немедленно тут же хочется это рассказать, и я начинаю говорить…
О: И перестаешь понимать! А нужно так, чтобы не переставать.
В: И что делать, чтобы не переставать понимать? Продолжать молчать?
О: Но тогда в чем смысл твоего понимания, если из него ничего нельзя делать?
В: Вот именно! Вот я сижу – и понимаю, и продолжаю молчать, и что?
О: И в этот момент надо начинать говорить – и продолжать удерживать безмолвное понимание. Специально на этом сконцентрироваться – чтобы говорить и удерживать безмолвное понимание, которое во внутреннем молчании.
В: Мне до этого – далеко… [На самом деле здесь я выразилась достаточно крепко, потому что осознание почти недостижимости подобного состояния было оглушительным.]
О: Делай такую практику: когда в какой-то момент словишь безмолвное понимание и захочется его высказать, нужно в этот момент сделать специальное усилие по удерживанию самого понимания в момент говорения. Потому что в момент говорения оно обычно уходит.
В: Руна Иса, у меня сейчас очень странное состояние: я очень сильно стараюсь понять, что ты говоришь, но я словно в каком-то тумане, и этот туман делает так, что я понимаю каждое слово из того, что ты говоришь, но все в целом – не понимаю. Не то что не могу понять, а оно просто исчезает из моего понимания…
О: Это ты сейчас вдруг осознаёшь ту вещь, что говорение сопряжено с непониманием смысла. Обычно ты этого не замечаешь и считаешь, что при говорении понимание сохраняется. Но оно не сохраняется, и сейчас ты видишь, как это происходит.
В: Т.е. когда ты говоришь – это как бы у меня в голове говорит, и мое понимание исчезает.
О: Оно исчезает. Оно фактически всегда так и исчезает, но вы привыкли думать, что оно не исчезает.
В: Я в шоке. Я ничего не могу понять, вообще! Оно просто растворяется в каком-то тумане – и всё. Как в книжке у Стругацких, «Улитка на склоне»: там такое безвольное существование, никто никуда не мог пойти, и они говорили, говорили, говорили, и в своем говорении куда-то уходили мысленно, отвлекались, и каждый день не могли собраться с мыслями настолько, чтобы решительно сделать что-то.
О: Ну, так оно и происходит в реальности.
В: Даже то, что я сейчас говорю сама, я не могу понять.
О: Да-да-да! Хотя говорить это ты начала, потому что что-то поняла. Поэтому нужно сохранять понимание во время говорения. Учиться ловить момент, когда вы что-то поняли, но вы еще этого не сказали, даже внутри. И вот когда словите этот момент, начните из этого момента тянуть, длить понимание, в то же время уже начиная говорить. Но первая задача – словить момент, когда вы говорите «от понимания». Это м.б. и очень быстро: смотрите вы на яблоко – и говорите «яблоко». И вот момент между тем, как вы увидели-поняли и сказали «яблоко», его и надо ловить.
Кстати, если широко освещать тему, то искусное говорение тоже с другой стороны ведет в сторону понимания. Чем лучше учишься говорить – понятнее, точнее, искуснее, шире, богаче – тем больше шанс, что внутреннее безмолвное понимание сможет сосуществовать с этим говорением. Это как между материей и духом, пурушей и пракрити, энергией и сознанием – воплощение тоже имеет смысл, и делать это воплощение все более адекватным тоже имеет смысл. Но в то же время воплощение без внутреннего понимания не имеет ценности. Для Духа – хотя тут все сложнее – для него тоже ценно воплощение. Это в каком-то смысле освобождает его от самоиллюзий.
В: Какое от тебя странное ощущение! Я представляла себе Руну Иса очень молчаливой. И Идунн у меня в книжке – довольно молчаливая тетка. [Все асы – скандинавские боги – в моей книге «Локи, кормчий Нагльфара» являются рунодержцами, и каждый так или иначе воплощает смыслы своей Руны; Идунн «заведует» Руной Иса.] А от тебя впечатление говорливости невероятной… В чем загвоздка?
О: Да тетушка Идунн могла вечерами болтать напролет! Но внутри у нее при этом не произносилось ни слова.

(с) КаРус, 29 апреля 2011

Другие материалы сессии с Руной Иса:
Метафора-дискета
Отсутствующий отбрасывает тени
Лекарство от медитаторской шизофрении
Что есть Истина