На одном из первых уроков английского с Harvey, когда я еще страшно паниковала от ситуаций «один на один с носителем языка», произошел забавный случай.
Harvey, в контексте нашей болтовни, сказал, что русские и новозеландцы похожи, потому что и те, и другие cliche, или clichey — образуют замкнутые группки, в которых устанавливаются особые отношения, и проникнуть в эти группки со стороны не так легко. Я никогда не встречала этого слова в таком контексте (и, кстати, потом в оксфордском словаре тоже не нашла такого значения, возможно, это какой-то совсем свеженький разговорный вариант?). Почувствовав, что начала недопонимать, я испытала острое чувство неуверенности, и наконец впала в панику. Но поскольку я продолжала делать вид, что поняла, чтобы скрыть явно дурацкую панику, а Harvey продолжал говорить, а я продолжала не понимать, то целый кусок урока выпал для меня из реальности. Я его тупо упустила. Оплаченный, между прочим, кусок. После урока у меня долго сохранялось неприятное послевкусие, как будто Harvey специально сделал мне плохо, ничего не объяснив, как будто он плохой учитель, я винила его… в чем? Вот тут-то я остановилась и задумалась: а что, собственно, произошло? Почему я чувствую себя так противно?
Когда замечаешь свою реакцию, явно не адекватную ситуации, либо механический, привычный паттерн поведения, к которому прибегаешь независимо от ситуаций или в определенных ситуациях, в общем, всегда, когда следишь за собой и подмечаешь странное — это называется сталкинг. Stalking означает «выслеживание», словечко из репертуара Кастанеды, и оно мне нравится своей ёмкостью и точностью. Однако сама практика отслеживания стереотипных реакций встречается во многих эзотерических и психологических направлениях и школах. Я, для себя и в узком смысле, называю сталкингом выслеживание внутренних эмоциональных клише (cliche!), которые возникают раз за разом под влиянием некоего триггера. Их не так легко выследить, потому что они обычно сильно и болезненно эмоциональны, поэтому хочется поскорее успокоиться и забыть — или, еще лучше, свалить вину на кого-нибудь другого.
Первый год жизни в Австралии прошел для меня под знаком особенно яростного сталкинга — выслеживания затаившихся реактивных глупостей, потому что изучение языка оказалось кричащим триггером для многих из них. В процессе работы — как я языком, так и со своими внутренними содержаниями — я встретилась со своей травмированной частью, которая оказалась напрямую связана с лингвистической темой. Почему так сложилось, а также какие техники изучения языка я использовала, рассказывается в нескольких постах на фейсбуке (раз, два, три, еще раз три, и эпилог), и это было важно для меня — описать работу с травмой как работу с триггером. Неизвестно, удасться ли исцелить саму травму, но работать с ее злостными триггерами — можно и нужно. Случай с клише на уроке английского — яркая и наглядная иллюстрация того, как это происходит.
Итак, этапы работы:
1) узнавание клише
Произошла неадекватная реакция, опознаваемая как клише (то есть уже не в первый раз). «Со мной постоянно случается вот такое, когда происходит вот это». «Стоит мне увидеть/услышать то-то, как я сразу психую». «Я сразу впадаю в панику, когда…» И вот опять оно случилось, и мы его заметили и опознали. Gotcha!
Обычно неадекватность реакции очевидна по ее эмоциональной чрезмерности. Переживания захватывают, поглощают и топят под собой. Здесь главное — вовремя спохватиться и спросить себя: почему они такие сильные? Как это связано с ситуацией? Еще раз: важно отлепить ситуацию от переживаний. Да, там, возможно, кто-то неправ, там что-то мерзкое случилось, но почему именно я вот так сильно включился? Лучше всего, если начать рассматривать произошедшее со стороны, описывая его словами как бы третьего лица. Что я и сделала со своим случаем.
На уроке английского произошло, собственно, следующее: учитель упомянул слово в незнакомом значении, ученик не был уверен, правильно ли он понял это значение. Это был индивидуальный, оплаченный учеником урок, на котором учитель обязан объяснять абсолютно всё и доводить свои объяснения до полной кристальной ясности, иначе он просто потеряет своего ученика, а в перспективе и работу. Поэтому ученик может в любой момент остановиться и попросить объяснений или переспросить, правильно ли он понял. Однако он этого не делает, а молча паникует.
Чувствуете неадекватность? Чувствуете, как захотелось сразу оправдаться и объяснить, откуда паника? Или начать гнать на учителя, а фиг ли он?! Стоп, никаких объяснений сейчас, просто констатация факта: замечена неадекватная паническая реакция.
2) поиск причины
Чтобы найти, откуда происходит клише, эмоциональный паттерн, нужно погрузиться в саму эмоцию и попасть в те ситуации из прошлого, когда она появилась впервые или проявилась особенно ярко. В процессе можно попасть во внутреннюю фигуру, роль или псевдоличность, которая обычно реагирует таким образом. Либо можно увидеть некое аксиоматическое утверждение, ничем не подтверждаемое, но якобы непреложное убеждение, из которого происходит реакция. Вариантов может оказаться много, и они сплетутся в весьма индивидуальный узор.
В моем случае с английским я погрузилась в медитативное состояние и пошла в эмоциональный клубок паники. В результате я почти сразу же попала в многочисленные, повторяющиеся события детства, в которых происходило обесценивание по схеме «ты чо, не поняла? дура, что ли?» Не поняла — значит, дура. Если переспросила — то вызвала раздражение, потому что «сама, дура, должна понять». А если не поняла — см. выше. Призналась в незнании чего-то — высмеяли как последнюю идиотку: «как этого можно не знать? да о чем с тобой вообще говорить тогда?» Сама не понимаешь — значит, см. выше. Фактически, я нашла assertion — убеждение, которое как будто не требует проверки и подтверждений, поскольку было принято в очень раннем возрасте. Оно формулируется так: нельзя выглядеть глупо (это позор!), поэтому: переспрашивать нельзя, потому что будешь выглядеть глупо, и не понимать с полуслова тоже нельзя, потому что будешь выглядеть глупо. Или, короче: если недопонял и нуждаешься в дополнительном объяснении — ты идиот, и если это выявится — ты опозорен.
На этом месте работы всегда очень хочется впасть в глубокую печаль, сожаление и депрессию, регрессировать на самое дно того самого паттерна, который мы только что выявили. Не позволяем себе этого, остаемся на наблюдательной позиции, констатируем наличие определенного убеждения, с которым сейчас будем работать.
3) переформулирование убеждения и формирование новой реакции
Убеждение нужно переформулировать с точки зрения здравого смысла, простого здравого смысла. В данном случае его достаточно.
Например, я сказала себе следующее. Глупее всего выглядит человек, который не понял, но делает вид, что понял. Потому что, если это обнаружится, когда сказанное нужно будет превратить в действие, то уж тут-то точно будешь полным идиотом, потому что все поймут, что ты до сих пор ничего не понимал. Поэтому лучше в самом начале заявить о своем непонимании, чтобы прояснить все до конца. Далее: совсем не всегда непонимание обусловлено личной неспособностью понять, чаще всего — другими причинами. И если их оценить и пофиксить на корню, то возможности понимания резко возрастут. И наконец: конкретно в данном случае я находилась в позиции ученика, который имеет полное право не понимать и переспрашивать, это исключительно удобная и — скажем правду! — редкая оказия, которой следует воспользоваться по полной.
Необходимо разжёвывать для себя эти здравые, натуральные, естественные, абсолютно очевидные вещи до полного просветления. Я не шучу! Разжёвывать, получая удовольствие, нужно до тех пор, пока эмоции, вызванные к жизни погружением в их причины, не развеются как дым, и на душе не воцарится блаженный покой. В состоянии покоя и уверенности задаемся вопросом: какая реакция была бы, исходя из всего вышесказанного, нормальной и адекватной? В моем случае ответ очевиден: надо было переспросить, верно ли я услышала.
4) тренировка реакции
Последний, и очень важный пункт, которым не следует пренебрегать. После того, как осознанная замена невротической реакции придумана, ее нужно вставить в прошлую ситуацию. Мысленно повторить произошедший инциндент, переделав его в воображении — каким он должен был бы быть. Можно неоднократно. Можно проделать то же самое с несколькими подобными ситуациями, если они всплыли в результате работы. Можно также вообразить будущие ситуации и представить свои новые, не обусловленные паттерном, действия в них.
Конечно, я не только мысленно перепрошила случившийся глюк, но и вообразила будущие уроки английского с похожими непонятками и как я буду останавливатьcя и задавать вопросы. И, конечно, мне это помогло! С тех пор я спокойно переспрашиваю, не парясь о том, выгляжу я идиоткой или нет. И, судя по всему, не выгляжу!
Если регулярных сходных ситуаций впереди не предвидится, как у меня с уроками английского, то можно положиться на дорогое мрзд — оно обязательно что-нибудь подкинет. Главная задача — осознать, что происходит, остановить себя и среагировать правильно. Но если не удалось — то не горевать и не ругать себя, а повторить весь алгоритм сначала.
Я знаю, что далеко не все люди способны в одиночку справиться с разбором своего теневого паттерна, потому что эмоции нахлобучивают изрядно. Особенно в первый раз тяжело, знаю по себе. Поэтому порой требуется проводник. Потом, когда раз-другой пройдешь по этому пути, тропинка становится проторенной, и можно проходить самостоятельно. Метод психодайвинга отлично справляется с осознаванием и переработкой невротических эмоциональных паттернов. Довольно часто сессии психодайвинга проходят ровно через все четыре этапа, которые я описала. Так что, если совсем не справляетесь — приходите, будем работать вместе!
PS. А из комментария становится понятно, что Харви сам ошибся, употребив cliche вместо clique (он написал это, я не на слух восприняла), так что ситуация становится еще забавнее — и поучительнее.
© Катерина Нистратова
В оформлении использованы фото Арсения Нистратова
cliche это клише, а группки — это clique, типа «клика» по-русски
Спасибо, исправила!