Этот текст написан примерно через три года после начала совместных, моих и моего мужа, практик медитации с Рунами или погружения в архетипы Рун, которые мы долго называли архетипическими беседами, почерпнув этот термин из методик В. Лебедько. Беседы с архетипами родственны погружениям в Арканы, разработанным оккультистами прошлого века (Г.О.М., В.Шмаков). И те, и другие являются родственниками активного воображения — практики встречи с фрагментами бессознательного, созданной К.Г.Юнгом. Многие из наших первых медитаций описаны и зафиксированы в текстах, доступ к которым открывается со страницы «Руны говорят» (чье название намекает на то, что медитации происходили чаще всего в форме собеседований).

Архетип представляет собой структурно-смысловую частицу коллективного бессознательного, которая так или иначе проявляется в любой конкретной психике любого конкретного человека. Поэтому буквально каждый человек способен погрузиться в любой архетип, чтобы увидеть его проявления и отражения в собственной жизни. 

Вопрос интерпретации беседы — один из самых сложных и спорных. Медиум слышит, видит и переживает много такого, что почти невозможно облечь в слова, поскольку адекватной терминологии эзотерического опыта не существует (и, скорей всего, не может существовать). Одна из Рун сказала как-то, что пытается найти слова в словарном запасе медиума, чтобы ответить на наш вопрос. Иными словами, большая часть интерпретации целиком зависит от медиума: он будет переводить происходящее на тот язык, в ту систему онтологических координат, которой обладает и из которой думает. Поэтому Руна по-разному будет выглядеть в устах разных людей. 

От медиума зависит также и то, насколько и каким образом архетип проявлен в его собственной жизни, в его психике. Для кого-то смыслы архетипа являются проблемой, а для кого-то нет: первый будет загораживаться, защищаться неприятием, закрываться от архетипа, а второй переживет яркие положительные эмоции, вплоть до экзальтации. Кто-то будет много говорить, облекая в слова каждое внутреннее движение, а кто-то предпочтет молчать и пребывать внутри себя.

Однако многое зависит и от самой Руны: некоторые из них любят поговорить, стремятся объяснить все на словах, а другие молча погружают в некое состояние и на вопросы не отвечают. Или отвечают нехотя. Случаются такие сессии, на которых почти не происходит ничего вербального — ничего такого, что выглядело бы осмысленным в печатном виде. И тем не менее любая сессия, любой контакт с Руной — это проникновение в себя (и одновременно в сущность мира) поразительной глубины! Все, кто вместе с нами принимал участие в сессиях с Рунами, помнят о том, что переживалось ими, годы спустя.

Как инициировать появление архетипа, как его пригласить? Это должен сделать человек, достаточно хорошо знакомый с архетипом, через медитации или мантические практики отслеживания проявлений архетипа в собственной жизни. Духа может привести только тот, кто его знает; общение с Рунами — это шаманская практика. С другой стороны, как практика активного воображения, она может быть сделана самостоятельно. 

Поначалу мы не делали диктофонных записей — точнее, сами Руны не дали нам их делать (записи необъяснимым образом самоудалялись или не записывались), поскольку наше любопытство было сильнее глубинной мотивации: мы не представляли себе, насколько мощным и трансформирующим будет наш опыт. Поэтому некоторые первые сессии воссозданы по дневниковым записям, сделанным уже после сеанса. С другой стороны, привычка письменно фиксировать впечатления оказалась очень правильной: переживание, порой сумбурное, и непременно мощное и невербальное, на следующий день уже как-то укладывается в голове и поддается описанию и даже — очень осторожной! — классификации. Это помогает потом проинтерпретировать диктофонную запись сессии, которая тоже далеко не всегда бывает последовательной и ясной.

С другой стороны, в сессии с Руной удается проговорить и обозначить очень многие вещи, которым довольно сложно подобрать определения, так что беседы в любом случае являются проясняющими, а порой неожиданно логичными, четкими и оформленными. Все зависит от Руны и от ситуации!

И, в немалой степени, от ведущего. Роль ведущего достаточно сложна: он балансирует на тонкой грани. С одной стороны, он должен задать Руне те вопросы, которые были обозначены до начала сеанса и продиктованы медиумом (которым является человек, желающий решить какую-то проблему), а с другой, ведущий должен быть достаточно тактичен, чтобы дать медиуму возможность последовать за Руной, за тем состоянием, в которое она погружает медиума, а оно может быть весьма непредсказуемым. Ведущему нужно почувствовать, куда ведет медиума Руна, и задать направляющие вопросы. Часто бывает так, что заранее подготовленные вопросы напрочь забываются во время сессии, и беседа развивается спонтанно — но по окончании становится ясно, что все важные моменты затронуты и важные проблемы рассмотрены.

Публикуя фрагменты диктофонных записей, иногда довольно сильно отредактированные и обрезанные, мы отдаем себе отчет в том, что они выглядят и читаются как черновые материалы, как «полевые записи». Однако уже и в них можно почерпнуть кое-какую любопытную информацию, обогащающую смысловое поле Руны. Впрочем, для участника сессии знакомство с Руной перестает быть шапочным — смысл Руны становится очевидным, интуитивно глубоко понятным, и в дальнейшем все интерпретации соотносятся только с ним. Это последнее и предельное знание, личное и субъективное — то есть эзотерическое!

(с) КаРус, 2013